Колумнист Sobesednik.ru посмотрела новый фильм Йоакима Триера и, переборов чувство досады, осталась в целом довольна.
Один из самых талантливых норвежских режиссеров наших дней Йоаким Триер после англоязычного фильма «Громче, чем бомбы» возвращается с картиной на родном языке, мистической «Тельмой», препарируя доселе неизведанный им жанр эротического триллера. Премьера «Тельмы» состоялась в августе на фестивале в Торонто. Йоаким Триер – режиссер с признанным кинематографическим чутьем, заявивший о себе в 2006 году фильмом «Реприза» и уже убедивший мир в том, что он умеет рассказывать эмоционально напряженные, беспокоящие истории.
«Тельма» начинается с околдовывающего плана озера, по замерзшей поверхности которого движется пара – мужчина и девочка. У мужчины за спиной – винтовка, и зритель готов к тому, что через несколько мгновений ее прицел поднимется на заплутавшего в чаще оленя. Но мужчина переводит прицел на голову девочки, и машина управления зрительским оцепенением немедленно запущена. Покрытая льдом водная гладь и безмолвие зимнего леса как будто дают невидимую трещину, волна напряжения медленно разливается в морозном воздухе.
Но следующий кадр не предвещает взрыва – повзрослевшая Тельма поступила в университет в Осло и имитирует счастливую студенческую жизнь. С несколькими «но» – у нее совсем нет друзей, как их заводить и зачем они нужны, Тельма, кажется, никогда не слышала. Мы ничего не знаем о том, как маленькая Тельма стала взрослой, Триер скупо разбрасывает опознавательные знаки в виде отрывков разговоров с отцом и фальшиво беспечных, тяжелых для Тельмы телефонных звонков от матери. С расчетливостью мастера, осторожно Триер показывает, как строгое религиозное детство Тельмы начинает приносить изощренные плоды в настоящем.
С девушкой случаются приступы странной психической природы, она ничего о них не знает, но с каждым разом убеждается в том, что ее способности имеют разрушающую силу. Тельма влюбляется в однокурсницу Аню, но большому и дезориентирующему чувству под названием «любовь» в семье Тельмы никогда не давали определений. Непонимание и отторжение своей природы приводят к одним и тем же последствиям – разбитые окна, отключенное электричество или сбившиеся с толку стаи птиц.
Режиссер с хитрым видом раз за разом выводит прозрачную мораль – бойся своих желаний. Проявление удивительных сил, таящихся в Тельме, старательно принимает форму визуального оммажа Хичкоку и де Пальме: выходящая из-под контроля страсть Тельмы приводит в движение огромный каркас над сценой в оперном зале, грозя обернуться неминуемой катастрофой. Героиню Триера все время как будто бы ненароком сравниваешь с де пальмовской Кэрри, современной ведьмой, которой не находится места среди обычных людей. Только там, где Брайан де Пальма не ослабляет зрительское напряжение и щедро выписывает неконтролируемые способности своей героини и психологически точно дает мотивировку каждому ее действию, Триер вдруг нерешительно замирает на полушаге, не давая ровным счетом никаких ключей к разрешению конфликта между Тельмой и враждебным, не принимающим ее миром.
Безусловно, с первых кадров в «Тельме» есть свойство больших художников – умение держать зрителя в постоянном, но едва заметном для него напряжении. Именно поэтому, кажется, прощаешь режиссеру несформулированность вопросов, упрятанную за красотой визуального ряда – филигранной операторской работой.
Но динамика фильма дает слабину, как только Тельма решает вернуться домой из мира, в котором ей трудно удерживать контроль над реальностью. Шаг за шагом мы наконец узнаем историю ее взросления – историю, в которой во второй половине фильма уже, признаться, нет нужды. Волшебство окончательно рассеивается, уходит куда-то на самое дно бассейна, в котором, надо отдать должное оператору Якобу Ире, происходит одна из самых красивых и мистических сцен фильма.
Как только зритель узнает истинную природу необыкновенных способностей Тельмы с помощью «правильной» череды флэшбеков, фильм потеряет свою хватку, сделает робкий шаг назад вместо двух вперед, которые от него ждешь. Способность завораживать вдруг повисает оборвавшейся пружиной, превращаясь в легкое чувство досады, на котором отнюдь не хочешь себя поймать. Ведь Йоаким Триер умеет снимать умное, заставляющее следить за каждым нюансом сюжета, чуткое к своему зрителю кино. Именно поэтому бесспорно хорошее, но все же лишь дотошное упражнение в жанре в виде «Тельмы» ему можно простить.
