Кинообозреватель Sobesednik.ru — о том,в какие игры играет со зрителем Михаэль Ханеке в своем новом фильме «Хэппи-энд».
Вполне объяснимо, что после премьеры в конкурсе Каннского кинофестиваля многим показалось, что маэстро Ханеке потерял хватку: стал менее злым. Бессмысленно отрицать, чего именно мы ждем от одного из самых жестоких режиссеров современности. Где садизм «Забавных игр», болезненность «Пианистки» и мучительность «Любви»? Фильмы Ханеке сложно подвести под общий знаменатель, но все упреки в адрес «Хэппи-энда», кажется, можно свести к измене излюбленным приемам.
Но суть в том, что, как мне кажется, Ханеке лишь стал более тонок в деталях. Он перебирает более светлые тона в поиске формы, оттачивает и дополняет свой «золотой» набор тем: отношения между звероподобными существами с человеческими лицами, их (наши) страхи и комплексы, потаенные желания, нетерпимость друг к другу и угасание любых здоровых чувств.
Новый фильм Ханеке — спектакль, который разыгрывают члены буржуазного семейства под предводительством почтенного и от всего уставшего Жоржа Лорана (Жан-Луи Трентиньян). Всё давно выводит его из себя, но свести счеты с жизнью каждый раз не получается — слишком дотошна опека любезных деток. Полагаю, мистер Ханеке не думает, что его герои могут что-то в принципе довести до конца. Дочь Жоржа Анна (Изабель Юппер), успешная владелица строительной компании, подозрительно напоминает героиню той же Юппер в фильме Пола Верховена «Она». Власть, контроль, отсутствие эмоций. «Не плачь, ведь завтра будет еще один хороший день», — с трогательной улыбкой говорит Анна дочери своей служанки, которую укусила собственная собака.
Нет, не будет. Не ждите. И, кажется, это максимум эмоций, который она способна кому-то дать. Один из сотрудников ее компании в результате несчастного случая попадает в больницу — и сын Анны Пьер (Франц Роговский), формально виновный в трагедии, оказывается не в силах справиться с эффектом от случившегося. Теперь он будет чем-то вроде юродивого в своем семействе, несчастным паяцем, выглядящим все же куда более разумным, чем все остальные. Тем временем Тома (Матье Кассовиц), брат Анны, забирает к себе дочь от первого брака, Еву (юная и прекрасная Фантина Ардуин), мать которой оказывается в больнице с передозировкой антидепрессантами. Теперь Ева живет в особняке дружного семейства Лоранов, которое за каждым обедом готово перегрызть друг дружке глотку. А в первых кадрах мы видим, как Ева пичкает своего хомяка теми же антидепрессантами, чтобы в онлайн-режиме показать происходящее невидимому другу. Мистер Ханеке тонко доводит совпадения до трагифарса. Меняя градус жестокости, Ханеке время от времени посмеивался и раньше, но его зрители очевидным образом не торопились смеяться вместе с ним. Теперь зритель Ханеке смеется и поеживается одновременно, наблюдая то нелепые попытки Тома успокоить истерику дочери и одновременно припарковаться или заключительную сцену фильма, в которой Ханеке, кажется, плюет на все правила своей же игры в хэппи-энд.
Самые безумные члены этого семейства — Жорж, Пьер и Ева — оказываются самыми разумными, но и от них веет холодностью и мертвечиной. Они не без греха. Ева скармливала транквилизаторы ненавистной девочке в детском лагере, а Жорж задушил свою жену подушкой, чтобы положить конец ее мучениям. Между Жоржем и Евой, дедом и внучкой, есть неоговоренная и от того еще более прочная связь, которая вскрывается в разговоре — результате неуверенных попыток Жоржа вывести Еву на откровенность в ответ на откровенность свою.
Упоминание смерти жены — буквальная отсылка к предыдущей работе Ханеке — фильму «Любовь», конечно, оказывается самой очевидной, но ниточка между «Хэппи-эндом» и другими работами режиссера навязчиво ведет от сцены к сцене. Фильм играет с подготовленным зрителем, другом Ханеке по мелким пакостям из «Забавных игр», перерастающим в садистские пытки. Окунаться в «Хэппи-энд», уже будучи знакомым с миром Ханеке, в котором насилие правит бал, становится увлекательной игрой. Ханеке вновь и вновь прощупывает главные болевые точки современного измельчавшего до предела мира. Но даже для этого измельчания он не видит предел.
Мы смотрим на смерть хомяка Евы через рамку экрана телефона; мы наблюдаем за катастрофой на стройке через рамку камеры видеонаблюдения. Ханеке любит подглядывать, он любит заставлять подглядывать нас. Вуайеристская игра может зайти очень далеко, и у Ханеке всегда были особые отношения с заснятой реальностью — в «Видео Бенни» жизнь подростка за экраном монитора превращается в сущий кошмар. А мыльная опера, в которой снимается героиня Жюльет Бинош в фильме «Код неизвестен», и ее собственная реальность не отличимы друг от друга, слиты в одно неразрывное целое. Теперь настала очередь «Хэппи-энда»: он становится квинтэссенцией задокументированности, в которой мы давно и невозвратно погрязли.
