Sobesednik.ru поговорил с Владимиром Вишневским о том, каково быть поэтом в сегодняшней путинской России.
Его стихи уже разобраны на цитаты. Про него пишут: «Вишневский – это эпиграф». Даже многие политики после него заговорили чем-то вроде одностиший.
«Извольте получить дубиной по голове»
– Владимир, российские чиновники уже точно могут составить вам конкуренцию. Владимир Путин порой почти однострочно выражается…
– Ну, короткая хлесткая фраза – еще не одностишие… Но факт, что политдеятели часто переигрывают профессиональных сатириков. И тут самобытный русский человек Черномырдин, безусловно, остается вне конкуренции. Такое наследие оставил после себя! «Мы не можем никому делать в ущерб себе» – только он мог так сказать. Сейчас я пишу исследование, которое назвал «Велик, правдив, могуч, о, как мне дорог, Язык, в котором нету оговорок». Так вот, у Черномырдина все оговорки особые – они точно выражают нашу уникальную реальность. Если говорить о Путине, то у него свой алгоритм остроумия и, по-моему, бывают удачные экспромты. Например: «Зима была теплой, но это не должно нас расхолаживать».
– Выражения у нашего президента порой какие-то дворовые.
– «Замучаетесь пыль глотать» или «От мертвого осла уши» – в этом есть, как уже сформулировали эстеты-лингвисты, что-то «пацанское». Но чем и велик современный Русский – он дает исчерпывающе раскрыться любому человеку, статусно его представляет, а то и раздевает. И далеко не всему я готов аплодировать. Вспоминается и такое из тех же уст: «Извольте получить дубиной по голове» – в адрес носителей «либеральных бороденок», кому рекомендовано их сбрить, чтобы надеть каски… Увы, сегодня власть выдерживает тренд на бестактность. О своем вопросе чудом выжившим детям «Ну как поплавали?» детский омбудсмен, я уверен, и сам пожалел. А взять этот официальный термин – «возраст дожития»… Звучит как минимум печально. Или вот, из столичной ЧП-сводки: «Женщина умерла на фоне оказываемых ей медицинских мероприятий». Так вот и живем – умираем «на фоне оказываемых нам» благ.
Но чиновники далеко не глупы, они умело пользуются всей мощью, гибкостью русского языка, чтобы словно зомбировать население. Три года назад некто, похожий на министра труда и социальной защиты, – о, как он сказал: «Продление моратория не связано с дефицитом пенсионной системы, а направлено на усиление ее солидарного характера». Браво! Вот как надо объяснять, например, жене, где ты припозднился: «Я не изменял – мое отсутствие направлено на укрепление семьи!»
«Пессимистом мне быть поздно»
– Вы недавно выпустили книгу стихов «Любовь & Дружба. Деньги… Нет, любовь!..» А нужны ли сегодня книги, тем более поэзия, да еще в бумажном варианте?
– К этому можно относиться двояко – с разных колоколен: со стороны технологического прогресса и – нашей традиции, исповедуемой теми, кто еще в СССР привык к бумажным изданиям. Понятно, что электронные форматы современно-удобны, выгодны издателям и авторам бестселлеров. Но я считаю, что в ближайшее время России при ее все же культе печатного Слова – в традиционном переплете! – не грозит абсолютная победа электронного чтения. Понимаю, что вступаю в зону пафоса, но книга в нашей стране есть КНИГА, и для нас, авторов, то есть городских сумасшедших, издаться при жизни – это все еще удача.
– Наверное, видите свою очередную книгу на прилавке и с гордостью понимаете: «Оставил след!»
– Ну, ежедневно беспокоиться о том, какой ты след оставил… Не драматизируя и без кокетства признаю: да, я не выработал и наполовину свой потенциал, не проорался, а ведь для столького, наверное, был предназначен! В 90-е, когда только пиши и твори, тратил силы на то, чтобы распродать свои первые книги, но сделал это.
Я расхищаемый автор. Вот недавно милая мне Ира Петровская материал о перепалке Урганта и Соловьева озаглавила моей строкой «Птицы высокого помета». Или один бизнесмен назвал свою книгу моим одностишием: «Я помню всех, кто не перезвонил». Правда, он вставил в строку – не без умысла – это ломающее ритм «когда-то». До судебной тяжбы не дошло – издательство передо мной извинилось материально.
– Не смущает, что часто называют автором только одностиший?..
– Порой даже бесит. Не устаю бороться с этой гримасой имиджа. Пошитого, впрочем, не без моего участия, чего там… Но ведь читатели знают и мои лирические стихи, именно они вошли в антологию «Строфы века». Я сейчас готовлю важную для меня книгу, биографическую – о родителях, детстве, моих корнях, где будет превалировать как раз проза. Назову кратко, отцовской фамилией – «Гехт».
Я ведь специально ничего не изобретал, не просчитывал – осенило такой вот способностью фиксировать самодостаточные строки. При этом я никогда не представлял себя родоначальником жанра. У Карамзина есть: «Покойся, милый прах, до радостного утра!» Или у Брюсова: «О закрой свои бледные ноги». Просто так свезло, что создал тренд именно я, да, подсадил всю страну на однострочную поэзию – это еще и такая гимнастика ума. И это принесло некоторую небезызвестность.
– Помню «Стихи из нулевых, 7-го года», где вы предсказали и победную Олимпиаду, и «крымнаш»… Там вы писали про разные года. Заканчиваете: «Я и сам к 16‑му году выйду и пойду на коду…» Звучит концовочка пессимистично…
– Это особое стихотворение – оно в течение десятилетия как бы дописывало себя само. Этот год – всё, крайний. Пессимистом мне быть поздно, и хотя оптимизм – это не от большого ума, финал я все же «оптимизировал»:
А там и 17-й год…
неотвратимо…
А он уже – вот.
А жизнь, она ведь то и дело,
оказывается, пролетела.
Давай с тобой продлим еще
на год,
вот Э Т О вот!
