Отар Кушанашвили рассказывает на Sobesednik.ru, какие музыка, фильмы и книги помогут стать пуленепробиваемым в декабре.
Пролог
У Малахова народился первенец; в Британии увольняют младого педагога за то, что он, видите ли, неправильно обратился к трансгендеру; футболист на вопрос дебиловатого, как он сам, корреспондента, что изменилось в игре его тухлой команды за последние тусклые 447 лет, честно сказал: «Мы стали более лучше играть» (они продули другим неудачникам 0:5); Меган Маркл, которая жаждет захомутать несуразного на вид принца Гарри (которому не мешало бы брать пример по части стиля с Куш Отари), упрекают в том, что по молодости она подрабатывала фефелой на обочинах…
То есть вопрос я хочу задать элементарный, но, пардон, программный.
Если человечество по совокупности мерзости и благоглупостей уже превзошло все мыслимые пределы, если его отличает сочетание патологического педантизма с бескрайним имбецилизмом — для кого я пишу эти колонки алмазной огранки, на кого мне рассчитывать в мире, где футболист Кержаков поверил в то, что он, как и я, харизматичный ведущий?
В таком мире каждая просветительская статья (даже такая искрометная, как моя) должна сопровождаться герменевтикой, и даже и в этом случае проку от таких статей, как от ведра без днища.
Но Вселенная несовершенна, и я не хочу усугублять это безобразие собственным несовершенством.
Я хочу стать лучше.
А вы?
Книга
Стихи Юрия Кузнецова.
Мир гол и пуст, и я не тот, что прежде.
Вот жизнь прошла, а где ее следы?
Вы хоть представляете масштаб рефлексии, изводившей человека?!
Его поэзия жестока, как трахеотомия, но людей он жалеет, своеобычной жалостью.
«Ярким счастьем упоенный» — это про других: Кузнецов огрызается, предъявляет миру, часто ставит ему двойки, Кузнецов — это самокопание.
С его дивным зрением и глубокой просодией, он тонул в самоедстве и не признавал благодати, как будто она была его личным врагом, мир он находил привлекательным в минималистском смысле.
Скорбеть не значит бояться,
Горевать — надо, моя Лада.
Кузнецов пишет: «Выше зверей лесных, но ниже ангелов небесных. Наш глупый рай застрял посередине».
Он не сноб, у него кризис доверия. Он сводит два разрозненных: ноль и бесконечность, в большинстве стихов похожий на самовластительного злодея, чуждого сантиментов.
Он не ретуширует действительность, напротив, где надо и не надо включая свою бормашину.
Кузнецов умеет заставить нас делать так, чтобы нам было не все равно; его угнетает несовершенство Вселенной. Он не стесняется предъявлять счет даже Всевышнему, но нам, простым смертным-многогрешным, не повезло еще больше:
Что за племя на свет народилось?
Не прогнать и собакой цепной.
Обделила их Божия милость,
Так желают урвать от земной.
Кузнецов — очень нервический пиит, не чуждый надуванию щек, это он изрек: «Звать меня Кузнецов, я один, остальные обман и подделка». Читая его избранное, начинаешь в это верить.
Музыка
Омар Хайям, конечно, прав: «Лучше всех песен — пение гурии райской», но, во-первых, не гуриями едиными, во-вторых, к гуриям мы еще вернемся.
Иногда, когда мне нужно настроиться на важное, я слушаю самую пронзительную песнь о войне, когда-либо написанную: «Он не вернулся из боя» Владимира Высоцкого. Именно про такие песни говорят: «Будто в грудь толкнуло».
Я из таких людей, что расцветают в кульминационных ситуациях, и на строчке — не переврать бы — «Наши мертвые нас не оставят в беде» я становлюсь сильнее, лучше.
«Океан Ельзи» — блистательная, «чудовая», виртуозная группа. Альбом «Без мене» — значительная работа, доказывающая, что с порохом у Святослава Вакарчука полный порядок. Не буду долго разглагольствовать о том, почему мне так нравится этот альбом; мне нравится ВСЕ УКРАИНСКОЕ, и я очень хочу вернуться на Подол, я очень хочу обнять моих украинских корефанов; я с ума схожу от тоски.
Далиду я вспомнил, прочитав статью о ее непростом жребии. В мире, где музыка стала гоночным болидом, чувственная Далида не выжила бы, сегодня одной чувственности мало, надо быть циничным фарсером, но — желательно — с высоким ай-кью, как у Шнура.
Но осанну я пропою не ему, а Потапу, вернее сказать, дуэту «Потап и Настя Каменских». Я работал с Потапом, как все, с ума сходил по Насте (теперь они пара), это уникумы, но если «Вадимка, зачем ты» — шедевр ожидаемый, то «Папа вам не мама» — шедевр недооцененный, и за это при встрече я предъявлю Потапу, который, похоже, в силу занятости даже не осознал, какую прелесть соорудил. «Если нравится мотивчик — закази корпоративчик»: как говорится, узнаю брата Колю! Песни дуэта годны и для выживания в сумеречные времена, и отваживают от саморазрушения, и целительны от почечной болезни.
Элис Мертон — англо-канадская певунья, в «No Roots» только четыре песни. Заглавная песнь хороша, но нужно справедливости ради признать, что сравнения с Адель более чем преждевременны. Адель Аделишвили умеет проявить себя во множестве амплуа: она умеет преподнести себя королевишной, думающей об экзистенциальном, и выставить себя склочной истеричкой. А все, что пока умеет Мертон, это просчитывать, когда нужно похныкать, а когда завыть. Впрочем, это уже немало.
Prince «4ЕVЕR»: выражаясь по-умному, эти песни обладают огнеупорной резистентностью к реальности; с ними легче пережить смрадные времена.
UNKLE: бесцветный, скуловоротный альбом, один из тех, который заслуживает лишь одного: чтобы его подвергнули смертной казни молчанием.
То же, впрочем, можно сказать об «Anthony and the Johnsons»: ни вкуса, ни запаха.
Энрике Иглесиас — прекрасный пример качественной эволюции. Как по мне, он превзошел папашу, его генеральное достоинство — виртуозное умение подбирать конгениальный репертуар. Его «Сборник лучших песен» — жаркое доказательство, что гетеросексуальность бессмертна. Только с отчеством парню не повезло.
Сериалы
«Стартап» — ну кто бы мог подумать, что Мартин Фриман, конфидент и только что не гомоэротичный партнер Холмса-Камбербэтча, рохля, квашня, — кто бы мог подумать, что он способен играть такого лиходея, такую кромешную, истошную инфернальность?!
Первый сезон очень хорош. МФ играет продажного копа, двое молодых людей хотят организовать свой бизнес, но кругом сплошной мрак, полоумный китаец, отец одного из незадачливых бизнесменов — ублюдок, каких поискать. И еще — гаитянская мафия. Обратите внимание на парня, играющего гаитянина, желающего вложиться в проект.
«Лучше звоните Солу», третий сезон: Боб Оденкирк, доживший до грандиозного соло в свои двести лет, — грандиозный же актер. А я мало про кого так говорю и почти ни про кого не думаю. Вот уж воистину: «человек — явление текучее». Превосходный кастинг. Сама мысль после такого сериала обсуждать русские сериалы кажется мне диковатой.
«Наемник Куорри» — я уже упоминал его. Меня всегда интересует человек на границе, а здесь как раз рассказывается история хорошего парня, который после Вьетнама хочет, да не может — психологическая травма, вестимо — адаптироваться к нормальной жизни. Память о гекатомбе корежит рубаку, и никакие метания, тем паче сатурналии его не спасают. И тут как тут возникает криминал с прорвой денег…
У Джованни Рибизи до «Подлого Пита» было мильон ролей, он зарекомендовал себя тонким характерным актером, но чтобы ТАК раскрыться (история, схожая с историей Боба Оденкирка; см. выше)… «Подлый Пит» держится на нем, хотя в сериале задействован титан Брайан Крэнстон («Во все тяжкие»). Мелкий мошенник выходит из тюрьмы, но должен гангстеру круглую сумму, и пока ее не вернет, гангстер будет измываться над его братом, которого полонил.
Истоки оригинальности Дэйва Саймона кажутся неисчерпаемыми. Это он — создатель гениальной «Прослушки», теперь вот — «Покажите мне героя», мини-сериал. Дэвид Саймон, равно и другой мой любимец, Аарон Соркин, поборник подробной герменевтики, при этом оба любят и умеют окутать поэтической дымкой самые обыденные вещи. Речь в сериале о самом молодом американском мэре, после череды неудач покончившем с собой.
Как после «аллергенного, непролазного, труднопроницаемого» искусства хочется масскульта, так после фундаментальных сериалов хочется легковесных. Пожалуйста: «Обитель лжи» с Доном Чиддлом. Сериал легко втягивает в свою воронку каждого. Чиддл играет одержимого бизнес-консультанта с весьма эластичной моралью.
С «Форс-мажорами» все понятно, с «Катастрофой» я еще не разобрался, а вот разрекламированный «Легион» уже отвращает своей заумью. Причем сериал делают те же гениальные люди, что влюбили меня в себя тремя сезонами «Фарго». С чем едят «Легион», решительно непонятно: невменяемая псевдореволюционная претензия, сплошные галлюцинации.
В «Деснице Божьей» Рон Перлман играет спятившего судью, у которого после самострела сын впал в кому. Моментами сериал интересен, но в целом это продукт третьего ряда. Перлман, который был на своем месте в «Сынах Анархии», вот с этой его рожей, силящийся играть человека, задающегося экзистенциальными вопросами, — ну, не знаю. Это как если бы Михаил Боярский взялся бы играть Понтифика.
Никто ведь до сих не выработал алгоритма, как снимать успешные сериалы. Они ведь бывают выдающиеся и милые. О выдающихся я писал выше: «Лучше звоните Солу». А милый — это, например, «Новая Жанна Д’Арк». О девочке, общающейся с Богом, являющимся пред ней в самых разных обличьях. Сериал можно было бы принять за слащавое панно про многообразие мира, но точный подбор актеров и остроумие либретто делают свое благородное дело. Девочка ищет себя, а Бог ее направляет, исцеляя от мысли, что земная ось совпадает с ее позвоночником. Отсутствие дидактики — ура.
Кино
Брутальный психологизм — вот канон режиссера Дэвида Маккензи, и фильм, который привел меня в абсолютный восторг, хоть и датирован 2015 годом, но для меня вневременной. Называется «От звонка до звонка» (Starred Up, «Меченый») — смотрели?
Можно, конечно, написать красивость, что Маккензи «в гроб сходя, благословил» адепт беспощадного реализма Сэм Пекинпа («Соломенные псы»), и в этом не будет волюнтаризма, но кино надо просто смотреть. Обратите внимание на актера Джека О’Коннела. Тюремная сага о малолетнем, но уже отпетом преступнике, снятая так пронзительно, что после просмотра — ком в горле.
Пока у нас истерически спорят о фильме «Матильда», фильме никаком, в Америке снимают духоподъемное кино «Форт Аламо». «Я был одно с народом американским» — так мог бы заявить персонаж превосходного актера Патрика Уилсона, вместе с горсткой людей защищающий махонький порт от вероломных мексиканских интервентов. Это вам не Дэвид Кроненберг с его заумью.
Я же помню, как вы потешались над Мелом Гибсоном, намекая на то, что он «несет на себе явственную печать угасания». Но если «По соображениям совести» — это «угасание», то Любовь Толкалина — это Джессика Лэнг. Мощнейшее антимилитаристское кино. Мастер-класс — как нужно снимать антивоенное кино.
Джулианну Мур я люблю, она затейлива и изобретательна, но за «Дикую грацию» ее, равно и всю съемочную бригаду, надо высечь. Это даже не угасание, это дерьмо, выдающее себя за экзистенциальный меморандум; напыщенный и полый кунштюк.
Эпилог
Я весь год обслуживаю вас, чтобы вы не угасали и не увядали, я — как Мел Гибсон, непотопляемый жох, я несу на себе явственную печать нескончаемого ренессанса.
А ЧТО сделало меня пуленепробиваемым?
Если вы дочитали мой шикарный обзор, то ответ вы знаете.
