Мою посуду вчера вечером, сын подходит и говорит:
— Мама, а ты лучше, чем папа.
Стою, соображаю, что ответить.
— Разве так можно говорить? Мы с папой оба тебя любим и о тебе заботимся.
— Мама, ты не понимаешь. Вот ты всегда со мной в шашки играешь, а папа — нет. — отвечает чадо.
Я начала объяснять про «устал на работе», «немного отдохнёт, обязательно сыграет» и банальное «папа сейчас не хочет играть в шашки, но попозже у него такое желание может появиться».
Сын кивнул, пошёл к себе в комнату. Я стала домывать посуду и думать: как же, оказывается, легко стать «лучшим» родителем в глазах ребёнка.
В семьях, где родители по каким-то причинам решили не продолжать дальнейшую совместную жизнь и развелись, «воскресный» папа тоже иногда становится «лучшим» родителем. Хотя, текст немного не о том, но именно этот факт меня задел.
Татьяна с мужем полтора года назад купили квартиру и сразу в неё заехали. Относительно хороший ремонт, хорошая планировка, а главное: в квартире есть комната под детскую, будущая обитательница которой скоро должна была появиться на свет.
— Я в 30 недель в декрет вышла и началось. Соседи сверху были — тихий ужас. Точнее — громкий. Лежачая бабушка и трое детей: старшая девочка посещала школу, младшие сидели дома, якобы под присмотром бабушки, которой самой нужен был присмотр.
Раньше мы приходили домой вечером, там всё более-менее тихо было: мать детей уже приходила с работы к нашему возвращению, да и по выходным она никуда не отлучалась. — рассказывает Татьяна.
За первый месяц декрета Татьяна насмотрелась: заболев, четырёхлетняя девочка отправилась в больницу в полном одиночестве. Татьяна видела, как её соседка уезжала на скорой вместе с дочерью, но спустя пару часов, женщина вернулась: работать надо было, чтобы детей кормить.
Прогуливаясь до магазина, Татьяне навстречу часто попадалась соседская второклассница, спешащая домой из школы с ранцем наперевес и буханкой хлеба в руках.
Среднего ребёнка Татьяна видела только иногда по выходным, когда за всеми детьми приезжал их отец: дети, радостно гомоня, бежали по подъезду, выскакивали на улицу и обнимали папу, загружаясь к нему в автомобиль. В такие дни детский топот заменялся на крики между бабушкой и её дочерью.
— С другой соседкой разговаривала: она тоже ребёнка ждала, мы часто гуляли вместе. Она рассказала, что раньше Валентина с мужем жила, с отцом детей. Пока у неё мама не заболела. К себе тёщу забрать её бывший муж отказался, а когда Валя сама переехала ухаживать за мамой, подал на развод. Ей пришлось на работу устроиться, она говорила, что денег нет за садики платить. Вот дети дома и сидели. Бабушка совсем вставать перестала, раньше хоть готовила.
В разговоре со словоохотливой беременной соседкой, Татьяна узнала ещё много чего интересного. Бывший муж Вали «схитрил» с алиментами: часть назначенной суммы оседала на счетах у детей, часть он переводил Вале, около 9 тысяч рублей в месяц.
Почти всю эту сумму Валентина отдавала за квартплату: счётчиков в квартире не было, собственница отказывалась устанавливать. Валина мама свою пенсию копила, на просьбы дочери помочь хотя бы с продуктами, отвечала: «Скажи спасибо, что ты со своим выводком тут живёшь бесплатно».
— За месяц до моих родов было: соседская бабушка, мама Вали, начала по батарее стучать. Дети ревут, она стучит и орёт. Я не выдержала, поднялась, в дверь к ним позвонила. Мне 6-летний мальчик открыл, средненький который. Я спросила, что с бабушкой. Он ответил: «Кушать хочет». Я зашла в чужую квартиру и приготовила поесть: суп сварила. Правда, курицу для бульона из дома принесла. Бабушку покормила, детей обедать посадила. А вечером Валя ко мне пришла. — говорит Татьяна.
Вмешательство Татьяны Валентине не понравилось: «Вас просили? Заняться нечем? Я сейчас проверю, всё ли у нас на месте! Если что — пеняйте на себя!»
Татьяна оправдалась тем, что стук железной миской по батарее был невыносимым. И что варка супа — практически вынужденная мера. Неожиданностью для Татьяны стало то, что Валентина разрыдалась прямо на пороге её квартиры.
— Дети её не слушались: у них папа хорошим был. Каждые выходные их забирал, сладости покупал, на каруселях катал. А мама — плохая: у неё только супы и каши с макаронами. Они ей прямым текстом заявляли: «Папа лучше, чем ты. Подрастём — он нас заберёт! Он обещал!» Мать Вали масла в огонь подливала: «Нарожала-наплодилась, а я тебе говорила, что бросит тебя твой муж объелся груш!» Мне так её жалко стало, я решила помочь хоть чем-нибудь.
Когда выплакавшаяся соседка ушла, Татьяна стала действовать: она прошлась по соседям на предмет материальной помощи семье Валентины, предварительно опустошив свой кошелёк.
Валя деньги не взяла. Она сказала: «Сами справимся». Татьяна вернула средства неравнодушным соседям и стала готовиться к появлению на свет своего дитя.
— Моей дочке восемь месяцев исполнилось, когда Валя собрала вещи, забрала детей и съехала. К бывшему мужу вернулась. Я бы не простила, но выбор у Вали был невелик: чем дальше — тем её маме хуже становилось. Не в плане здоровья, в плане поведения: она застращала внуков, орала с утра до вечера, Валю обвиняла невесть в чём. Следом за соседкой и её детьми, пропала и сама бабушка. А недавно Валя приезжала, квартиру мыла и арендаторам её показывала. Мы с ней разговорились, когда она уже уходила: Валя свою мать в дом престарелых сдала, а квартира теперь ей принадлежит. «Можешь меня осуждать, но я так больше жить не могла», — сказала Валя мне на прощанье. И знаете, я её не осуждаю. — закончила свой рассказ Татьяна.
