Мы отучаем дочку от соски, прибили ее к дверному косяку. Надо? Стой, Майя, рядом с косяком и грызи свою пустышку. Не хочешь стоять на одном месте? Иди, но без соски.
Майе год и восемь месяцев. И с любовью к соскам мы боремся последние полгода. Не удачно, как Вы понимаете. В ход шло все: и торжественные проводы соски «на покой», и пожертвование в пользу младшего товарища (в роли товарища — годовалый сын подруги), и обмазывание горчицей с натираем чесноком.
Ничего не помогало: Майей, неведомо из какой заначки, доставалась другая соска и война с ней начиналась заново.
Мы с мужем, перед приколачиванием последней соски в доме, перерыли всю квартиру. И я была уверена — сосок в доме больше нет, кроме распятой на дверном косяке. И взяться им неоткуда. Не могла же пара сосок смыться и плодиться за шкафами, как тараканы?
Свекровь в гости пришла. Не вовремя. Ибо страдания Майи, пытающейся оторвать соску от косяка и забрать ее с собой, заставляли содрогаться мое материнское сердце. А уж на бабушку это произвело эффект разорвавшейся бомбы.
— Ты — садистка! Немедленно отдай ребенку пустышку! — с порога начала наша бабуля.
— Нет. Еще одно слово из Вашего рта по этому поводу — и Вы пойдете домой! — я была тверда, как скала. И даже испепеляющий взгляд меня не напугал.
Я своего добилась — свекровь умолкла и оставила свое мнение при себе. Посюсюкав с внучкой двадцать минут, свекровь засобиралась домой. Мы ее проводили, ручкой на прощание помахали.
Вечером я спать положила дочку спать. Она сама засыпает, в своей кроватке. Я классическую музыку тихонько включаю и она засыпает. В тот день вместо сопения я услышала смачное чавканье.
Включила свет, смотрю — у Майки пустышка во рту! Забрала, осмотрела — новехонькая! Приход свекрови с появлением соски я связала. И позвонила, узнать — матушка ли мужнина нарушила пустышечное эмбарго?
— Нет, как ты могла так на меня подумать? Я к тебе со всей душой… Ты меня обидела! — оскорбилась свекровь от «несправедливых» обвинений.
Я извинилась. Она сказала, что придет через два дня — носочки для Майки принесет, довязывает.
Два дня пролетело одним махом. Свекровь пришла. А я ее выгнала. Ну, она так всем говорит. По факту — я просто попросила ее вывернуть карманы на предмет контрабанды. Не сама же соска у дочки в кроватке появилась?
— Да как ты смеешь? Не буду я ничего выворачивать! Я сейчас сыну позвоню! Да он тебе… Да я тебе… Пусти меня к внучке, или пожалеешь! — пылая праведным гневом, свекровь щедро отсыпала угрозы в мой адрес.
Я уперлась, как баран. Только после вывернутых карманов. Отказалась? Значит, есть что прятать. В конце концов, мой дом — мои правила. Уходить по добру она отказалась. Тогда я выставила ее в подъезд и закрыла дверь.
Мой муж прискакал через час. Вызвонила мать сына с работы. В квартиру они зашли вместе.
— Саша, ты обалдела? Ты как с моей мамой обращаешься? Какого черта я должен ехать через половину города из-за ваших склок? Видишь, нету у нее ничего! — на этих словах муж похлопал по карманам пальто свекрови снаружи.
Я услышала шуршание. И муж тоже. Самым бессовестным образом, муж залез в карман к своей маме и извлек на белый свет пустышку. Новенькую, упакованную пустышечку для любой внученьки, над которой издеваются родители.
Я была права. И меня это не удивило. А вот от реакции мужа я была в шоке. Он содрал с соски упаковку, сунул пустышку матери в рот, развернул ее выпроводил, сообщив напоследок:
— Ноги твой у нас не будет, пока Майка с пустышками не завяжет!
Я еле-еле сдержала смех. На выходных, встретившись с подругами, я в красках описала эту сцену. Подруги валялись под столом от смеха. А потом с завистью повздыхали:
— Повезло тебе с мужем!
Повезло — не то слово. Да здравствует адекватность.
