Отношения человека и зверя в условиях таежной деревни — песня отдельная и многостраничная. Буду петь ее постепенно. Сегодня речь пойдет о медведе…
Таких охотников, как дядя Костя, уже , наверное, нет… В массе своей нет. Нынешние вооружены, как база НАТО. Развитие технологий дошагало до исконного промысла сибиряков — охоты и рыбалки.
И вот тебе крутейшие карабины, с оптикой ночного виденья, с самонаведением на цель, с черт знает еще чем, но дико убойным и дальнобойным. Как говорит один мой горячо любимый охотник «Теперь можно с печи коз бить» …
И уж, простите меня, современные охотники. Но дядя Костя, с красноречивым прозвищем «Медвежатник», охотниками вас не считает. Оставьте старику это право.
Он за долгие годы профессиональной охоты так и не сменил гладкоствольное оружие на нарезное, да и оптикой пользоваться считает ниже своего достоинства. У него свой кодекс чести…
Своего первого медведя дядя Костя добыл в 14 лет. Сам по этому поводу до сих пор смеется.
— Куда палил, как палил, не помню. Идем с отцом петли проверять, а на нас — шатун. Он по снегу, как заяц бежит,в два прыжка и рядом вот совсем, на лапы встал, как два бати ростом, ну я и преж чем подумать, с плеча ружьё и палить. Он батю подмял, успел, так и сдох. У бати заметка на макушке осталась, как зацепил лапой, так клок кожи с волосами выдрал, как глаз не вынес? Потом смотрели, я ему с двух стволов в аккурат в печень и в сердце засадил. Повезло, что на задние лапы встал.Так он выходит батю уже с пулей в сердце подмял.
От дяди Кости наслышана, что стрелять медведя в голову — нельзя. Пуля может и отрикошетить. «Черепок у него крепкий, если в только в аккурат пониже уха, или между глаз, тогда еще — да, а в лоб — только в кино палят»
А вообще дядя Костя к медведю относится большим уважением. И охотиться на мишек перестал, когда братья из Китая стали массово скупать только лапы да желчь. Платили по деревенским меркам большие деньги. Почему-то дядю Костю особенно добивало, что берут лапы, оставляя тушу.
-Такого зверя ради четырех подпорок губить! Не понимаю такого,и раньше-то охотился, если в промхоз требовалось срочно шкуру и мясо добыть, ну или если в деревню зимой лезли.
В деревню зимой и правда лезли, я помню несколько таких лет, когда тайга не дала урожая орех, и ягод. «Пустая тайга стояла» — так говорили. Вот тогда-то медведи и подались в деревни.
Рвали нещадно собак, могли в стайку залезть, пугали женщин и детей. И когда говорят полушутя, что в Сибири медведи по улицам ходят, я готова согласиться, не всегда, не везде, но случается и такое.
Особо памятен, кажется недавний 2006 год. Сына в школу тогда муж провожал. Потому что вполне можно было в предрассветной зимней мгле столкнуться с косолапым. Это было страшно.
Медведь — шатун опасен. Вот когда деревня взвыла,преимущественно женскими голосами, мужикам дали лицензию на отстрел медведя. А без лицензии — ни-ни. Браконьерство. Думаю, что все равно у кого-то бы нервы сдали и пристрелил бы он косолапого. Просто с лицензией быстрее вышло.
Готовились бывалые мужики к охоте, как к заказному убийству. Серьезно, обсуждали, что так то вроде зверь сам в беде — не залег, потому что голоден. Но что делать-то?
И вроде даже виноватыми себя чувствовали перед распоясавшимся зверем. Молодежь же напротив в лес рвалась отчаянно. Как молодые собаки, впервые спущенные с поводка.
Какой-то тогда азарт и взбудораженность царили в селе… В ночь бросили у села тушу теленка, караулили втроем. Бабы, то бишь мы, замерли и ждали выстрелов. А он не пришел…Точно почуял,
Две недели была тишина, а после опять явился и залез в свинарник, свинью задрал, хозяин на визг выскочил в чем был и ошалел — свинарник ходуном ходил. А пока вооружался, мишка преспокойно ушел в лес.
Вот тогда-то дядя Костя и вызвался. В помощники к нему полсела набивалось. Но он принципиально ходит на охоту один. Кодекс чести, вроде, как один на один и у зверя равные права.
Не скажу, какая у него двустволка. Но зато точно знаю, что на медведя пошёл с картечью. Было дело, сама покупала по его заказу картечь в охотничьем магазине в городе. Тяжелые такие свинцовые шарики — и в каждом смерть.
Два дня и ночь дяди Кости не было, я спрашивала у тёти Таи — его жены: не случилось ли чего? Не пора бы искать дядю Костю. Но та только отмахивалась.
-Коську-то? Первый раз что ли? Придет…
И учила меня:
-Мужик он и есть мужик, пошел в тайгу сказал — на день, собери на его на неделю. И можешь дня три не дергаться. Тайга им, как нам огород, вроде на полчаса зашел, а день уже к закату.
Я бы сейчас добавила, как нам интернет. Время не замечают. Ну и плюс особенности таежного промысла — ранил зверя — будешь день гонять, чтоб добить. Подранков в тайге не оставляют.
По следу пошел не факт, что в день обернешься. Я потом уже, как тётя Тая привыкла, что день в тайге по мужниным часам — это трое суток по моим.
Дядя Костя пришел к вечеру. Зашел к моему:
-Если лапы сдаешь — бери. Помотал он меня, два дня искал, и все вроде рядом с деревней ходил.
Так и не знаю, кто тогда взял эти драгоценные лапы. Я как и дядя Костя считаю, что стрелять в такого зверя, как медведь ради «четырех подпорок» для китайского ресторана — варварство.
Но тогда тому, что теперь деревня вздохнет без косолапого разбойника, радовалась. В этом главный «когнитивный диссонанс» жития в таежной глубинке — умом ты понимаешь, что губить зверя нельзя… А на деле бывает и такое, что против логичных выводов разума жизнь подкидывает свои резоны.
