— Правда, что большие и красивые памятники ставят тем, перед кем чувствуют вину? – спросил Вадим.
— С чего вы это взяли?
Странное начало разговора, да? Когда Вадим позвонил мне, то довольно невнятно рассказывал про очень неприятный сон, который его мучает, не дает нормально жить, и он даже пить начал, а пришел ко мне, и первый его вопрос – про памятники, а не про сны.
— Я читал об этом, у психолога какого-то… Мол, подсознательно так хотят искупить…
— Вадим, если вам интересно мое мнение, то их ставят, наверное, тем, кого очень сильно любили. И ставят те, у кого есть такая возможность, конечно. Сейчас это еще и вопрос финансов. Но мысль интересная, и есть о чем подумать. Только зачем вам это? Вы еще такой молодой.
— Месяц назад мне приснился сон. Сначала он был обыкновенным — я с бабушкой гулял, как в детстве. Солнце светит, а гуляли мы по парку. Галки галдят, ветер листья по дорожке гоняет. И тут она меня подводит к большому черному памятнику, и я смотрю, а на нем…
Тут он запнулся. Значит, дело серьезно. Запнулся, и дальше уже стал говорить так, чуть ли не задыхаясь. Я налила ему воды.
— Две даты было на нем, как всегда на памятниках, понимаете? День моего рождения, и… Вторая. И имя мое, и фамилия…
— Успокойтесь. Вы так сильно верите в сны?
— Да никогда я в них не верил. Но мне и не каждую ночь такое такие сны снятся. Ладно бы мельком, а я… Запомнил я эти чертовы цифры. И они в голову въелись. Как табло часов на вокзале – перед глазами часто появляются теперь. Как мне жить теперь с этим?
О, в такие момент мозг начинает работать на полную катушку. Задача – нетривиальная, как и все, что связано с иррациональным. Мне нужно время, мне очень нужно минут пять, как минимум, чтобы все обдумать. Но лучше — пару дней.
Ведь это как раз такой случай, когда подходят все методы хороши, вы уж простите меня. Потому что простыми логическими доводами и увещеваниями — ничего не сделать. Совсем ничего. Да, приходилось идти и на хитрость. Напомню, что иррациональный проблемный «клин» — не выбить рациональным.
Выбор-то простой – попробовать убедить человека в том, что сны эти — ерунда на постном масле, но представьте себя на его месте? Он подумает, что от него просто отвязались, быстренько.
А сама эта женщина, то есть я – поняла, что дела у него плохо, поэтому… Поэтому и успокаивает так активно! А он начнет волноваться еще больше. А потом, скорее всего, по бабкам разным пойдет, а уж они на него жути нагонят больше, чем самый страшный сон. Ах, милок, это страшная порча на тебе! Ну и так далее…
Вадим заметил, что я крепко задумалась, и заволновался еще сильнее.
— Вы мне поможете? Это возможно?
— Да, конечно, помогу. Вернее… — И тут меня, как говорится, осенило. — Вадим, я просто пытаюсь просто вспомнить – приехала Дарья с отдыха или нет? Вроде двадцатого собиралась. Не волнуйтесь.
— Какая Дарья?
— Есть у меня коллега одна, серьезный специалист по снам. Умеет отличать вещие — от пустопорожних, но я даже не знаю, как вам сказать… У нее методы такие, не совсем привычные. Руны, еще что-то… Знаете, она даже может сверить увиденную во сне дату, с настоящей.
— А настоящую она откуда узнает?
— У нее очень сильные способности… Только она все равно вам её не скажет.
— Да Боже упаси, знать это! И какая мне разница, какие у нее методы! – воскликнул Вадим. – Мне надо разобраться во всем этом, и скорее…
— Простите, времени так мало осталось? Если сну верить?
— Да, немного, но еще есть. То есть, смотря с чем сравнивать.
— Так вы не против?
— Нет.
— Хорошо, я договорюсь с ней. Только дайте мне обещание, самое честное слово, что перезвоните мне потом, на следующий день, после этой вашей даты…
Он ушел, а я позвонила Дарье. Она все поняла. Пообещала «принять» его. Потом перезвонила мне, и сказала, что ей удалось его успокоить. На целых девяносто девять процентов.
Вскоре я забыла про эту историю. Через полтора года, примерно, мне позвонил Вадим, и я не сразу вспомнила его. Его голос был радостным.
— Это был хороший сон! У меня новая жизнь началась просто. Я женился, переехал в другой город, и устроился на работу, о которой всегда мечтал. Спасибо вам и Дарье.
— Пожалуйста, — ответила я. — И пусть вам больше не снятся такие сны.
