Надежда Алексеевна сидела на кухне и пила остывший чай. Сердце ныло от боли, в горле стоял ком, а из глаз катились слезы. Сегодня от нее отказался единственный сын. Остаться никому не нужной в 56 лет не пожелаешь даже врагу.
Она сидела и вспоминала: как он сказал своё первое слово, первые шаги, первый утренник в детском саду. Первый класс, выпускной. Какой совсем взрослый пришел из армии. С какой гордостью сел за руль первого автомобиля. И женился.
Именно с этого момента все пошло под откос. День женитьбы сына стал началом конца. Он стал приезжать всё реже и реже, стал против визитов матери в его дом. Надежда Алексеевна знала- это всё её влияние. Влияние девушки столь бесцеремонно разрушившей их с сыном тихую размеренную жизнь. Ведь именно с её появлением такой ласковый и послушный юноша перестал слушать советы своей мудрой, прожившей жизнь, матери.
Неблагодарная невестка никогда не ценила её помощь: зачем покупать новую коляску и новую одежду для ребенка что скоро появится на свет. Ведь Надежда Алексеевна отличная и рачительная хозяйка- никогда не выбрасывает хорошие вещи, все, что нужно младенцу, она с радостью отдаст.
Когда родился внук, Надежда Алексеевна была почти на седьмом небе от счастья. Почти- потому,что не такую мать для собственного внука она хотела. После родов она собрала всё необходимое для ухода за младенцем, включая себя, вызвала грузовое такси и поехала водиться с новорожденным продолжателем великого рода Фроськиных.
Они её выгнали. Бессовестные бессердечные люди только пять минут дали посмотреть на пятидневного младенца, только сегодня принесённого из роддома.
Надежда Алексеевна не могла ни есть, ни спать. С мыслями что они угробят ребёночка, она звонила каждые десять минут и спрашивала: жив ли? И со страхом в сердце замирала, ожидая ответа. Через неделю они перестали брать трубку.
Когда внуку исполнилось семь месяцев, на улице Надежды Алексеевны наступил праздник. Её позвали посидеть с ребенком. На целых четыре часа, пока молодые сходят в театр. Как на крыльях Надежда Алексеевна полетела к внуку. Ребенок показался ей маленьким и худеньким. Не кормят тебя, бедненького!- всплеснула она руками и отправилась на кухню варить нормальный прикорм. Не эти суррогаты в банках для болезных детей, а настоящий борщ.
От души накормив ребенка перетёртым супом, хорошим, наваристым, Надежда Алексеевна со спокойной совестью прибрала на кухне следы «пиршества» и убрала суп в холодильник.
Дождавшись молодежь, напоследок прочитав получасовую лекцию по уходу за детьми, Надежда Алексеевна упорхнула домой.
Надежда Алексеевна на кухне пила чай, когда раздался телефонный звонок. Сыночек звонит, благодарить будет, да сказать матери, что без её советов- никуда. Радостно взяв трубку, Надежда Алексеевна изменилась в лице. Как внук в больнице? Как отравление? Что значит больше не приезжать и не звонить?
Да разве это она, Надежда Алексеевна, во всём виновата? Это просто горе-невестка в антракте в буфете наелась чего попало.
Со слезами жгучей обиды на глазах, с болью от предательства и недоверия сына, Надежда Алексеевна сидела на кухне и пила остывший чай.
