— Мы и раньше вообще не ругались. — рассказывает 36-летняя Екатерина. — Мы с Димой с детства знакомы. Сколько себя помню, его мама всегда мечтала сына вырастить и в монастырь уйти. У нее даже взгляд всегда такой был, как сказать? Отстраненный что ли? Да и Димка ее интересовал постольку-поскольку. Сыт — и ладно. Последние несколько лет она все свое свободное время при монастыре проводила. Так что я не удивилась — волне ожидаемое решение.
Папа Дмитрия не справился с тяготами отцовства — и года не прошло после его рождения, как отца семейства отправили в командировку, из которой мужчина не вернулся. Ирина Леонидовна по мужу искренне скучала.
И даже сын не мог занять думы женщины. Можно сказать, ее сердце перестало биться тогда, когда она узнала о том, что ее муж не вернется.
— Не сразу это началось. Мы с Димкой тогда в шестой класс перевелись, когда Ирина Леонидовна начала всем вокруг помогать. Пару кастрюль каши с мясом наварит, вечером в парк идет, раздавать. Все окрестные люди без определенного места жительства Ирину Леонидовну в лицо знали. Димка со стыда чуть не сгорал, когда очередной их них просил привет его маме передать. Кричал, что не знает о ком они говорят. Как я думала — ему передо мной стыдно, мы обычно вместе ходили, Дима меня до дома провожал.
Потом начались паломничества, мы в классе в 9-10 учились. Ирина Леонидовна уезжала на месяц, могла и на полгода. Димка как-то ключи от квартиры потерял, у нас жил. Мама не против была — мы с Димой с первого класса за одной партой сидели, дружили. Тогда у Ирины Леонидовны первые разговоры о монастыре начались. Дима ревел, иногда — взахлеб, что маме на него все равно. Надеялся, конечно, что передумает.
Екатерина и Дмитрий поженились только после окончания института. К моменту свадьбы, они были вместе уже 6 лет. Свадьба, рождение первенца, ипотека, рождение дочери. Ирина Леонидовна дождалась рождения второй внучки и только тогда решила осуществить давно задуманное — уйти в монастырь.
— Она всегда такая была — бесконфликтная, последнюю рубашку отдаст нуждающемуся. — Екатерина теребила платочек, рассказывая. — Появление внучки она восприняла как некий знак — все, сын пристроен. Она все нам рассказал, попросила понять, написала дарственную на свою квартиру и наказала ее не осуждать.
Я пыталась было отговорить Ирину Леонидовну. Жизнь, какая бы она не была, прекрасна. Да и в ее возрасте многие находят свое счастье и выходят замуж. А она улыбнулась и говорит: «Я все давно решила. Мне и духовник одобрил. Родные мои, отпустите вы меня. Мне так легче будет.» Отпустили, куда деваться.
Не жила Ирина Леонидовна — существовала. Квартиру свекрови мы продавать не стали — сами туда переехали, свою сдали. Ипотеку платим, зато детям потом старт будет. А Ирине Леонидовне помогаем, в меру возможностей. Даже не ей, а всему монастырю. Продукты привозим, деньги жертвуем. Дети бабушку свою видят, общаются иногда.
Пока можно. Она там будто место свое нашла. Выражение лица какое-то одухотворенное. Мне кажется, она такая спокойная стала. Через полгода постриг принимать будет. Не знаю — можно ли будет ей внуков видеть? Но надеюсь, что можно. Надо будет спросить, при случае.
Главное, что Ирина Леонидовна свое место нашла. Димка расстроен, не без этого. Но он понимает, что не в праве осуждать выбор матери. Да и лучше так будет. Принял человек решение — кто мы такие, чтобы мешать или отговаривать?
Димка, правда, не особо одобряет. Он думал, что его мама как внуков увидит, сразу оттает. Но не вышло. Зубы скрепил и пытается уважать решение матери. Я надеюсь, что она передумает. Но вряд ли.
Человек много лет к этому шел. Моя свекровь нашла свое место в жизни и будет счастлива? Надеюсь. Я бы не смогла так. Наверное, не смогла.
