Как-то вечером поступает вызов, повод: «плохо, давящие боли в груди». Сердце наверное. Может, инфаркт. Едем.
Открывает мужчина, лет 40, небритый, глаза заплывшие, улыбка странная, виноватая, а заааапах.. — по всем признакам запой не первый день, а то и не первую неделю.
Однако бывает, что инфаркт и таких не щадит, так что проходим. Начинаю расспрашивать: что случилось, где болит, когда заболело, сколько дней запой?
А мужичок смотрит на нас душевно так и отвечает:
— Доктор! Вот тут жмёт невыносимо! — стучит себя в грудь. — Сил моих нет, душа болит! Не могу я один больше пить!
— Так не пей, родненький — отвечаю.
— Да нет, доктор, вы не поняли! Мне ОДНОМУ пить противно. Ну невмоготу, понимаете.. А ваши бригады всегда по двое приезжают, вот я вас и вызвал! Вы простите, доктор, если можете, но ДАВАЙТЕ НА ТРОИХ, а? — и смотрит на нас так жалобно.
Вот она, наша русская непосредственность. А работа мысли какая!
Мне его жалко стало, взял бутылку, налил три стопки.
Мужичок аж просиял, в лице изменился. Подняли, чокнулись.
Мы с фельдшером сделали вид будто пригубили, пожелали завязывать и отправились на следующий вызов.
