Василина только успела поставить на стол испеченные на молоке калачики, как стукнула щеколда в сенях, на пороге появилась Мария, — сгорбленная от прожитых лет.
— А я тебя с праздничком пришла поздравить, — проскрипела она своим уставшим голосом.
— Тоже мне, нашла праздник, — буркнула Василина, ровесница гостьи, — проходи, у меня калачики готовы.
Мария сняла пальто, скинула платок, поправила гребенку на седых волосах и присела на стул. – А чего ты имеешь против международного дня 8 Марта?
— Так он для молодых, а нам раньше какой праздник, — не привыкшие, — поправляя скатерку, ответила хозяйка .
-Ну, как же, и нас поздравляли, и на работе поздравляли, и Гриша мой подарочек мне вручал… — Мария оборвала свою речь на полуслове.
Василина кинула полотенце на стул, со стуком поставила на стол эмалированную кружку. – Гриша твой, — передразнила она, — перебежчик твой Гриша, а ты – разлучница.
Мария, не дрогнув, терпеливо слушала все колкие высказывания односельчанки, вставляя иногда слова оправдания о покойном муже.
— Ну, ладно, поссорились мы с ним, зачем ты его к себе повела, да прямиком на сеновал.
— Василина, да не было никакого сеновала, у калитки постояли и разошлись. Это ты потом уже раздула скандал. Ну, вот и ушел он ко мне.
— Да и Бог с ним, может оно и лучше, — махнула рукой Василина, — муж-то у меня хороший был, — Николай-то. А с Гришей неизвестно, как получилось бы.
Губы Марии вдруг задрожали, слезы застилали глаза: — Вспомню его – радуюсь, а тебя увижу, — так ругаю себя. Разлучница она и есть разлучница, — зачем я меж вами встала, — Мария достала платочек и стала вытирать глаза.
— Да ты чего, Маша? – Василина испуганно взглянула на гостью. – Перестань, дурочка. Какая твоя вина? Да никакой. Ну, называю я тебя разлучницей, — так нам хоть поговорить есть о чем, заодно молодость нашу вспомним. Ты же все равно родная мне. – Василина подошла и обняла Марию, склонившись над ней и успокаивая как малого ребенка: — Разлучница ты моя родная, — приговаривала она, — чего бы мы друг без друга делали в этой глухомани?
Мария перестала плакать. – А и то правда, деревни-то не осталось, мы с тобой, да Тимофеевы еще живут, но они хоть помоложе.
— Спасибо фермерам, что переехали сюда, — напомнила Василина, — они в силе еще, машина есть, так случаем чего, — не отказывают.
— А у тебя Егоркина фотография есть? – спросила Мария, переключившись на другое.
— А как же! Имеется. Кристинка прошлый раз еще привезла. У нее-то все карточки в телефоне, а я как раньше люблю, чтоб на бумаге, — она с гордостью достала фотографию правнука и трясущимися руками подала Марии.
— А хороших правнуков нам внуки наши родили, — сказала Мария и поцеловала фотографию.
— Ой, и не говори, кто бы мог подумать, что породнимся на старости лет, что правнуки у нас общие будут. Жаль, мужики наши не узнали и не увидели правнуков, — с грустью проговорила, как будто жалостливую песню пропела Василина.
— Ой, что-то голова болеть начала, — вздохнула Мария.
— Давление опять? Ты смотри, следи за давлением-то, а если плохо станет, сразу мне звони, — у меня телефон вот он, — хлопнув себя по карману, сказала Василина.
— Я ведь твой номер наизусть помню, — сказала Мария, — номера детей не выучила, а твой помню. Ты уже меня в этой деревне одна родная.
А потом, словно вспомнив, сказала: — Василин, — я пирожков напекла, вот вместо подарочка захватила тебе. А еще огурчиков баночку, — ты сама говорила, что они у меня самые вкусные.
— А у меня картошечка готова, — спохватилась Василина, — садись к столу, сейчас трапезничать будем.
_____________________________
За коном «плыл» мартовский день: с играющими солнечными зайчиками, проталинами и капелью. А за столом сидели две прожитые жизни, две женщины, судьбы которых так тесно переплелись. и теперь уже оторвать их друг от друга невозможно.
Татьяна Викторова.
