Петр Сергеевич был очень хорошим сыном и Аделаиде Марковне не на что было жаловаться.
Жили они «просто, но со вкусом», Аделаила Марковна любила принимать вОды, куда она регулярно отбывала на летний период и Петенька исправно ей звонил три раза в день, как было у них заведено с того момента, когда Петенька научился пользоваться телефоном.
Кисловодск несказанно молодил Аделаиду и ее члены наполнялись томным баловством.
Именно для Кисловодска она берегла оранжевую помаду фабрики Красная Заря, в тон ленточке на соломенной шляпке, которую так любил Митенька, ее многолетний кавалер.
Встречались они тайно, раз в году на водах, и все остальное время Аделаида тщательно скрывала адьюльтер своей поздней осени, чтобы не подавать Петеньке плохого примера.
Петенька плохого примера не видал и Аделаиду не расстраивал, за исключением одного раза, когда в тридцать пять, влекомый окаянным отростком, забылся и привел Наденьку, скромную учительницу младших классов, в святая святых и потом долго звонил в скорую, капал Аделаиде валокордин и мочил холодной водой полотенце убиваясь от вины и ужаса сотворенного.
Жуткое осознание того, что он «сын своего предателя отца, который чуть не свел Аделаиду в могилу» поставило крест на экспериментах с отростком, за исключением тех летних вечеров, когда оставшись один в старой московской пыльной квартире, он, украдкой, накрывшись одеялом и плотно задернув занавески, страдая от вины и возбуждения, вспоминал Наденьку и тот единственный раз, когда все это почти произошло.
Аделаида возвращалась отдохнувшая, помолодевшая, закрывалась у себя в комнате и загадочно пела про «очи черные», разбирая чемодан, пахнувший тайной страстью.
Она была по-девичьи счастлива и жила до следующего лета воспоминаниями и засушенным цветком гвоздики, подаренным Митенькой на память.
И только одна печаль была в жизни Аделаиды, что никак не встречались на пути Петеньки хорошие скромные женщины для женитьбы и маленькие голубые пинетки, купленные ею в порыве в переходе, так и не нашли своих маленьких внучатых ножек.
