Я ехала с работы, дорога до дома занимала полтора часа. Под стук колес привычно дремалось. Они зашли в вагон на станции, где была лишь небольшая деревня, электрички тут останавливались через раз.
Мужчина лет 30 и молодой парень неопределенного возраста от 20 годов, совершенно лысый и трясущийся. Они сели напротив меня. Я чуть приоткрыла глаза, поглядывая на них сквозь ресницы.
Парень скукожился, и как-то даже перекосился. Мужчина выглядел получше, но серая кожа и ввалившиеся глаза вызывали мысли о явном нездоровье.
— Эй, красавица, время не подскажешь? — у мужчины был хриплый голос, какой-то надтреснутый.
Я глянула на часы на мини-радио (в то время еще не было айпадов) и сказала: «18-25».
— Понятно, ладно через полчаса в Г*** будем. Ты там выходишь?
— Нет, мне на другой остановке, — я не стала называть свою станцию.
— Понятно, — мужчина глянул в окно, — а нам вот в Г*** выйти надо. Ну, ничего тут недолго осталось. Это хорошо.
Он посмотрел на парня, которого крючило все больше и трясло уже довольно заметно.
— Эй, братан, ты как — дотянешь?
— Худо мне. Худо, — ответил парень с трудом.
— Ну, потерпи уж как-нибудь. Чего теперь делать, быстрее поезд не поедет.
Парень кивнул и закрыл глаза. А до меня дошло отчего такие странные соседи-пассажиры. Я отвернулась к окну. Видимо мои поджатые губы заметил мужчина.
— Да, красавица, вот так — наркоманы мы. Вчера у нас поставщика, — он хмыкнул, — взяли. Вот приходится ехать. А куда деваться.
Я-то еще держусь, а у этого, — он кивнул на скрюченного парня, — дозировка уже большая. Загнется скоро. Все мы такие — загнемся кто рано, кто поздно.
Я молчала и смотрела в окно. Мужчине надо было выговориться, я не стала мешать.
Он помолчал, зябко пожал плечами. Он держался, но «ломка» давала о себе знать. Я врач, видела такое еще при прохождении практики на кафедре наркологии.
— А у меня семья есть — дочка, жена. Они хорошие. Дочка на скрипке играет, жена — учительница.
Я не выдержала.
— А зачем тебе все это тогда — при жене, дочке?
— А не знаю. Служил еще когда попробовал курить, забавно было. А вернулся из армии — женился почти сразу. И как-то раз захотелось вспомнить армейские будни.
Ну, я снова начал. А потом как по накатанной пошло. Это же такая дрянь, чем больше употребляешь, тем больше хочется, и привыкаешь быстро, а хочется все более сильных ощущений.
Знаешь, когда впервые пробуешь — мир разворачивается, он такой большой яркий, ух. А потом он начинает сворачиваться. И в итоге остается точка, знаешь, как телевизор выключаешь — и там черный экран и точка яркая такая.
Вот у и нас так — черный экран и точка, и эта точка очередная доза. Я ж жену люблю, и дочку. А уже все. Тоже сдохну, попозже чем этот, — он кивнул на трясущегося парня, — но сдохну.
— Месяц назад под кайфом нож схватил. Чего-то нашло такое. Дома жена и дочь, и я с ножом стою. Они на меня смотрят и молчат. Я тогда остановился, а потом руку себе вспорол.
мужчина закатывает рукав куртки — на коже свежий длинный шрам. Видны следы наложенных швов. Он опустил рукав.
— Знаешь, я вот думаю — а в следующий раз остановлюсь или нет? И если нет — кого убью их или себя?
Он тряхнул головой, как будто отгоняя муху.
— Да нет, — криво усмехнулся, — себя конечно. Их я ведь люблю.
Он замолчал и стал смотреть в окно. Я снова глянула на начавшего сползать со скамейки парня. Он был бледный, лоб покрылся испариной, слышно, как стучали зубы.
— Эй, братан, ты давай, не раскисай. Еще минут десять осталось. Терпи.
Парень дернул головой, не открывая глаз.
Электричка тронулась снова. «Следующая остановка Г***». Объявил металлический голос.
— Ну, вот и доехали.
Мужчина облегченно вздохнул и вытер пот рукой.
— Ну, давай красавица, пошли мы к выходу. А то пока этого кабана дотащу еще. Лишь бы ноги сам передвигал.
Он встал, подхватил парня под мышки, почти взвалил на себя.
— Давай, шевели ногами, уже приехали. Тут пять минут осталось.
Я отвернулась к окну. Мимо бежал серый осенний пейзаж, привычный и усталый от шумного лета. К тамбуру один наркоман тащил другого, в надежде получить вожделенное облегчение.
Я вздохнула, и закрыла глаза, постаравшись выкинуть эту историю из головы подальше. Я не испытывала к ним жалости и не понимала их. Просто эпизод чей-то жизни проскочивший мимо, как платформа не твоей станции.
