— Все дочка, ухожу от тебя, — волнуясь, но решительно сказала Антонида Сергеевна. Виктория, дебелая баба, про которых говорят, гром-баба, недоуменно обернулась:
— Куда собралась? В гости куда, что ли?
— Да нет, совсем ухожу.
— Это к Александре-то? Тебе там что делать? Сами кое-как живут. Ты им еще на голову.
— Василий Николаевич, мне предложение сделал, — потупилась мать.
— Ну, ты даешь, мама! – обозлилась Виктория, — замуж собралась?! А кто кредит выплачивать будет, а? Ты ж уйдешь и пенсию уведешь с собой.
— Ну, да, мне тоже на что-то жить надо.
— Нет, вы посмотрите. У родной дочери все валиться не знаешь, с какого бока ладить, а она замуж собралась?!
— Вика, я со смерти отца тебе уже третий кредит выплатила, чем попрекаешь?
— Так не на сторону деньги ушли, а мне, твоим внукам. Зять твой с Северов не вылазит, деньгу зарабатывает. Думаешь, ему там легко?
— Да ты совсем на деньгах помешалась. Одни думы о них. Что не разговор, все о проклятых рублях.
— Ну, вот, что тебе не хватает? Живешь, ешь, спишь у меня.
— Да это что за жизнь? Переезжала к тебе, думала с внуками буду нянчится, а ты сделала так, что я их совсем не вижу. Только родила, сиделку наняла, мол, я старая дите уронить могу. Потом садики, школа. Совсем перестала видеть их. Они даже не здороваются. А что куском хлеба попрекнула, спасибо!
— Правильно, не видишь их. Никиту я в английскую школу устроила. А знаешь, сколько это все стоит? Одежда, спортивные костюмы, книги, учебники, репетиторы, ведь надо соответствовать. Там такие дети учатся, больших начальников. Чтоб его воткнуть туда, сколько денег перевела.
— Ну, да, Никита и по-русски перестал разговаривать. Что не спросишь, только и слышишь «ватч, «о кей», «гуд бай», «ноу».
— Что бы ты понимала мама. За то по-английски знаешь, как шпарит? В институт иностранных языков устрою. Переводчиком будет в какой-нибудь богатой фирме.
— А что, на русском нельзя дома разговаривать?
— Да кому он нужен, твой русский? Вот погоди, через год и Кристину туда втащу. Опять деньги. А ты собралась уходить, да как тебе не стыдно?
— Да я тут, как в тюрьме. Кормишь, как в больнице, строго по расписанию и порциям.
— Мама. Экономить надо. Деньги нужны.
— До экономилась, на день три чайных пакетика выдашь. Пока темнота не наступит в комнате, свет не разрешаешь включать. А спать укладываешь в десять, как маленькую. Чайник лишний раз на газу не вскипяти. Не дай Бог лишнюю копейку заплатишь. Телевизор задарма стоит, только новости смотрим по часам. Думаешь, мне легко так жить? А весной на дачу переселяешь, и живу там одна, вы только на выходные приезжаете. Весь огород на мне. Прополка, поливка, жуков мори. Каждый огурец считаешь, каждую помидорину. Весь урожай на базар везешь. На черта мне такая жизнь? Когда платье покупала, не помню. Я ведь не мертвая, живая.
— Ну да, ты и без нового платья жениха нашла, — с сарказмом сказала Виктория, — нет правда, вот так, не стыдясь, не спросясь пойдешь к незнакомому мужику в жены? Ты себя в зеркале давно видела?
— Василий Николаевич меня и такой замуж зовет.
— Мама, может, подождешь с замужеством, а? Всего-то год осталось кредит платить. Вот выплатишь, а там свобода. Я тебя, как бабу понимаю, охота и рядом с мужиком посидеть.
— Нет, Виктория, я уже вещи собрала. Чемодан вон там стоит. Василий Николаевич у подъезда ждет.
— Ну и катись, — взъярилась дочь, — если мать родная покидает в такое тяжкое время, кому тогда вера?
— А ты не тянись туда, куда штаны не пускают. Легче жить будет. Детей задергала, Кристина ночами плачет. Сама издергалась. Зять приедет, привет передай. Пойду я.
Антонида Сергеевна подхватила чемоданчик и пошла к двери квартиры. Виктория в бессильном гневе крикнула вслед:
— Моего ничего не прихватила?
— Можешь проверить, — спокойно ответила мать, и вышла за дверь. Виктория кинулась к окну и увидела, как пожилой мужчина взял чемодан из рук матери и они пошли потихоньку по тротуару. Вскоре скрылись за углом дома. Виктория же смотрела ей вслед и плакала. Только она плакала от одной мысли, «Где деньги достать, чтоб очередной платеж уплатить?!» В заветную заначку не хотелось влезать, она эти деньги Никите на учебу в институте откладывала. Блин, не сиделось старой карге, — недобро подумала Виктория о матери. Теперь, наверное, Александре деньги понесет. А что с нее станет! Сестре можно и полную пенсию отдавать, теперь мужик есть, прокормит! У-у, блин! Придется заначку открывать. Муж еще нескоро зарплату переведет. А платеж уже через три дня. Эх-хе-хе!
