— Я так больше не могу! – кричала я мужу. – Это работа не для меня. Я не хочу даже пытаться помогать людям.
— Утри слезы, — отвечал он. – Ты ведь знаешь, твоя задача не оценивать людей, а помогать им. В конце концов, ты только начинаешь этот сложный путь.
Хлюпая носом, размазывая по щекам слезы, я пыталась донести до него, что я очень стараюсь их не «оценивать», не «судить», но когда они так себя ведут? Со своими родными людьми? А потом ещё мне говорят за это спасибо! И я чувствую себя соучастницей в каких-то грязных делах. И как мне с этим жить?
— Привыкнешь, — отвечал муж. – Это работа. Может адвокатам тоже не нравится защищать кого-то, но это их работа. А ещё врачи есть, и что? Не лечить теперь некоторых людей? Так вот и думай об этом… Работа!
Пыталась, пыталась, и потом стало получаться. Или я это только внушила себе? А сейчас проходит внушение? И я начинаю верить в свой личный, то есть персонализированный ад, который приходит через сны.
Я просыпаюсь, и думаю – а если бы я не проснулась, и этот сон стал бы для меня вечностью? Именно вот этот? Или этот? И пусть их не так много, но они есть.
Мне хочется разыскать двух людей, но я понимаю, что это нереально. Этим людям нравилось скандалить, они стали врагами, а поскольку жили под одной крышей, то жизнью это нельзя было назвать.
История – классическая. Свекровь и невестка. И разрывающийся между ними – сын и муж. Я знала, что это не первые клиенты, придут и другие с такой же проблемой, а у ещё меня так мало личных «наработок».
Как же я хотела им помочь! Мне так хотелось, чтобы они перестали цепляться друг к другу. Я представила, как закатываю рукава, и…
Передо мной сидели, то вместе — то поочередно, две женщины, со скверными характерами. Молодая и пожилая. Обе гордые и вспыльчивые. А муж и сын – был настолько измучен, что уже стал равнодушным ко всему, и приходил редко. Он… он таял между этими двумя «огнями»?
Я старалась. И так, и этак. Казалось бы, что это очень простое дело, для начала, объяснить людям: причины их конфликтов настолько пустячны, что не стоят столь разрушительных последствий.
Не стоят таких пустяков ни нервы, ни физическое здоровье, ведь все это связано. Они кивали головами, но… Я придумывала им различные способы, они даже завесили всю квартиру напоминаниями, написанными на бумаге, но…
Мне не хотелось, но я давила на мужское начало в муже и сыне, говорила, что надо бы ему строже с ними… Много чего было, одним словом.
В итоге, я даже и не знаю, что помогло. Но они стали лучше друг к другу относиться. А потом пришли ко мне, и сказали, что всё поняли, и что им просто надо пожить отдельно, но поскольку денег у них не много, то молодые переедут к старой родственнице, тем более, за ней нужен уход.
Я, дура, обрадовалась за них, поддержала идею, и они ещё больше обрадовались и даже поцеловались.
И тут можно было крикнуть: «Занавес!», что я и сделала. Мысленно.
Только вот рано я обрадовалась.
Прошло полгода, и мне позвонила свекровь. Я зачем-то им срочно понадобилась. Да без проблем! Приходите. Они пришли втроем, но без мужа (сына). Они ввели под руки бабушку – обыкновенную бабушку, в платочке, худенькую, с трясущимися, от болезни Паркинсона, руками.
Поздоровались со мною кивками голов. Я онемела. От непонимания происходящего.
Бабушку усадили на стул. Она посмотрела на меня через толстые линзы очков, улыбнулась, и сказала:
— Дочка, давай свои бумаги, только я пишу уже плохо. Руки не слушаются…
Я недоуменно посмотрела на свекровь. На невестку. Свекровь наклонилась к бабушке, и сказала:
— Тоня, ты всё перепутала, бумаги мы уже подписали… Просто, тут тебя объяснят, что там тебе будет лучше, спокойнее… У тебя ведь такой характер! С тобой так трудно молодым моим… Это психолог!
Но бабушка ничего не поняла. И я тоже. Я еще не очень догадливая была. Неопытная. Но мне всё объяснили. Где будет лучше бабушке, и почему с ней так трудно жить. А главное, что они не могут ей это все объяснить, поэтому и пришли ко мне. Хотя бабушка уже согласная, но плачет часто…
Наверное, именно тогда я узнала, что у меня тоже очень скверный характер. Но меня это не испугало. С собой-то я разберусь, так я думала потом. А муж вечером говорил мне, что если я хочу стать профессионалом, то… А я кинула в него тарелкой салата.
Знаете, невестка и свекровь… Вероятность, что вы меня прочитаете — ничтожна, но если, вдруг, узнаете себя – напишите мне. Да, простите меня за тот ор, который я вам тогда устроила.
И за то, что вызвала милицию – тоже. Черт, я не помню – полиция уже тогда была, или милиция еще доживала свой век? Простите за то, что я заставила мужа вмешаться в ситуацию, и бабушке стал помогать социальный работник, вместо вас, родственников.
То есть я допускаю, что может ей, было бы лучше там… Но мне очень хочется узнать – как вы сейчас живете? Вместе? Раздельно? Ругаетесь или нет? Просто вы мне снитесь строго раз в полгода. И бабушка ваша.
И в этом сне — я, совсем не адвокат, но ощущаю я себя всегда именно им. Адвокатом. Одного рогатого существа.
