Мне было 8 лет когда родители впервые отправили нас на лето в деревню. После шумного города, она оглушила своей тишиной и не торопливостью.
Мы слонялись с сестрой по пыльным улицам, сторожили гусят под палящим солнцем и сквозь заросли крапивы пробирались к роднику, чтобы набрать полное ведро воды.
Было скучно и мы каждый день шли к автобусной остановке, в надежде, что родителе сжалятся и заберут нас домой раньше.
А потом я увидела его!
Зелёный, с облупившейся краской взрослый велосипед, который стоял в самом углу пропахшего сеном сарая.
Мы боялись туда заходить, это была территория деда, который не знал русского языка и совсем не обращал внимания на многочисленных внуков, которых дети отправляли в деревню.
Нэнэйка обещала договориться с дедом и по отрывистой татарской речи сначала испугалась, что не даст, лишит мечты прокатиться, но перевод была куда хуже: «Хочет убиться, удерживать не буду!».
Помню как выкатила его с сарая, бережно, словно драгоценность. Велосипед скрипел, несмазанной цепью, но был, казалось, благодарен, подаренному вдруг солнечному свету.
Подкатила к скамейке, села и поболтала ногами в воздухе — до педалей не хватало сантиметров 10. Пришлось согнуться в три погибели и осваивать езду под рамой.
Спустя месяц тренировок я летела с огромной горы, жала на тормоза, но пророчества деда таки сбылось — упала сильно ободрав коленки и отбив ладони. Убиться не убилась, но долго смотрела на деда как на волшебника, ведь знал же знал!
